Как решать проблемы дедовщины в России?

Как решать проблемы дедовщины в России?

А. ДУРНОВО: 16:07 в Москве. Мы сейчас поговорим о дедовщине в армии. У нас на связи Валентина Мельникова, глава Союза комитетов солдатских матерей России. Здравствуйте!

В. МЕЛЬНИКОВА: Здравствуйте!

А. ДУРНОВО: У нас первый вопрос к Вам следующий. Скажите, пожалуйста, отставки руководства частей, где происходят подобные истории, они могут помочь решить проблему дедовщины или всё останется, как было всё равно?

В. МЕЛЬНИКОВА: Есть поговорка насчёт пластыря и горчичника. Так вот горчичник не помогает, потому что виноват призыв. Застрелился парень в Каменке. Нашему бойцу, приходил, челюсть сломали в двух местах, месяц таскали, не лечили, голодом морили. Снимут командование, а вот уже новых прислали. Какая разница! Ну сняли с работы, всё равно Сердюков сокращает, и правильно делает. Но пока мальчишки такие безответные, без телефонов, без защиты, так и будут избиты, до самоубийства доводить.

Н. АСАДОВА: То есть, Вы, собственно, не связываете никаких надежд с этими увольнениями и считаете, что ничего не изменится в итоге?

В. МЕЛЬНИКОВА: У нас, кроме Каменки, десятки тысяч воинских частей по всей нашей любимой родине и за её границами. И к сожалению, в большинстве воинских частей это безобразие, безответственность и жестокость со стороны офицеров процветает.

Н. АСАДОВА: А чем она вызвана, эта жестокость? Почему у нас в армии это происходит?

В. МЕЛЬНИКОВА: Не забывайте, что мы воюем на своей территории, как минимум, с 1994 года с 26 ноября. И цена солдатской жизни совершенно нулевая. Кроме того, что такое человеческое достоинство, у нас мало кто знает, а уж товарищи офицеры точно не знают, потому что их учат, что можно унижать друг друга и солдат ещё с офицерского училища.
А. ДУРНОВО: Ну вот Вы говорите, что призыв виноват, в случае с Каменкой даже контрактник-солдат оказался там…

В. МЕЛЬНИКОВА: Ну какой он контрактник! Он прослужил полгода, его неделю голодом морили или в холодной палатке держали и заставили подписать контракт. Это же контрактники липовые в основном. Но они бы служили и по контракту, даже такие щенки, мальчишки, если бы их не били и деньги не отнимали, и было бы нормально всё. Просто нельзя так к людям относиться!

А. ДУРНОВО: Не знаю, может быть это неправильные впечатления, но мне кажется, что проблема во многом в том, что многие военные части бездействуют, просто заняться им там нечем.

В. МЕЛЬНИКОВА: Нет, ну что значит бездействуют? Почему? Боевая учёба идёт, все, вроде, при деле, не обязательно воевать, есть графики, те же зам. командиров по воспитательной работе исключительно заняты тем, что графики боевой и политической подготовки переписывают раз в полгода, новые вывешивают везде. По идее люди занятые, но ведь это от командиров зависит, что будет твориться в воинской части. Если офицеры имеют, простите, посттравматический синдром, привыкли издеваться над людьми, чему они научились, воюя в Чечне и на Северном Кавказе, значит так они и будут относиться к своим солдатам. У них же нет никакой границы – где свой, где чужой.

Н. АСАДОВА: Скажите, а как за последний год увеличилось, уменьшилось количество обращений к вам о нарушениях прав человека в армии?

В. МЕЛЬНИКОВА: Ну, смотря с чем сравнивать. Если сравнивать с военным временем, то конечно уменьшилось.

Н. АСАДОВА: Я бы хотела, чтобы Вы сравнили 2009 и 2008 годы.

В. МЕЛЬНИКОВА: Приблизительно одинаково. Кто может добежать или как-то о себе сообщить, тот и сообщает. В общем, по нашим комитетам в год около 50 тыс. обращений по военнослужащим, от самих ребят или от родителей. Конечно, там разные темы, вплоть за последний год по семейным обстоятельствам. Призывают ребят, у которых дома остаются маленькие дети или беременные жёны или инвалиды родители. Сейчас большая часть жалоб на то, что отсылают далеко или какие-то проблемы.

Но по побоям регулярно, причём достаточно жестоким. Не только Каменка, у нас и Тоцкая на связи, и другие гарнизоны, Дальневосточный.

А. ДУРНОВО: Валентина Дмитриевна, а как обычно командование себя ведёт? Оно покрывает эти истории или нет?

В. МЕЛЬНИКОВА: Вот вы молодые люди, к счастью, но когда-то было в советское время главное политическое управление вооружённых сил СССР, главные замполиты, цель которых было – скрывать всё, что происходит в вооружённых силах. И наследниками этих замполитов является сейчас наш т.н. воспитатель минобороны. Ведь в пограничных войсках преступность резко упала, на два порядка буквально. Бывают конфликты, бывают всякие несчастные случаи, но это единицы. Во внутренних войсках, где теперь называется работа с личным составом, а не воспитание, тоже бывают конфликты, но там офицеры реагируют мгновенно и правильно. И не стесняются разговаривать с родителями. Не стесняются помочь ребятам.

И только в Минобороне у нас как было политическое управление, так оно и есть.

Н. АСАДОВА: Но сейчас вводится военная полиция.

В. МЕЛЬНИКОВА: Я прошу прощения, никакой военной полиции не вводится. Для того, чтобы создать новую структуру, нужно принять федеральный закон.

Н. АСАДОВА: Сердюков же подписал документ.

В. МЕЛЬНИКОВА: Кто-нибудь видел этот документ?

Н. АСАДОВА: Я нет.

В. МЕЛЬНИКОВА: Да. И я не видела. Вот когда мы его увидим, мы увидим, если Сердюков нормальный министр обороны, у него нормальное правовое управление, они единственное что могут сделать – это подготовить законопроект.

Н. АСАДОВА: Но военная полиция, если она будет введена, она будет способна решить проблему с дедовщиной?

В. МЕЛЬНИКОВА: Мы уже смеялись в своё время, когда бывший начальник ГУВа этот закон предлагал. Мы что, полицейских в казарму поселим? Это же внутри, это латентная преступность! То, что происходит внутри. А если у меня военный полицейский будет старший, так на какого чёрта нам командир части? Пускай полицейский командует!

А. ДУРНОВО: Спасибо большое. Напомню, Валентина Мельникова была у нас по телефону, глава Союза комитетов солдатских матерей. Сейчас у нас на связи Владимир Лукин, уполномоченный по правам человека в РФ. Владимир Петрович, добрый день.

Н. АСАДОВА: Ходили слухи и даже новости приходили о том, что глава Минобороны России Анатолий Сердюков подписал указ о создании в вооружённых силах военной полиции. И только что мы говорили с Валентиной Дмитриевной Мельниковой, она сказала, что она этого указа не видела и вообще сомневается, что он есть. И вообще, вводится эта военная полиция или не вводится?

В. ЛУКИН: Ну, непонятно, почему вы об указе министра обороны или приказе скорее министра об обороны о создании военной полиции говорите с уполномоченным по правам человека, с уважаемой представительницей общественной организации. Не лучше было бы спросить у него самого?

Н. АСАДОВА: Мы обязательно это сделаем.

В. ЛУКИН: Или у одного из его заместителей. Поэтому я за другие ведомства не отвечаю. Я могу сказать моё мнение о военной полиции, а что делают и какие приказы готовят при ведомствах, вы этих ведомствах и узнавайте.

Н. АСАДОВА: Да, но Вы в своём докладе о соблюдении прав граждан в связи с прохождением военной службы по призыву, вы и предлагали вести эту военную полицию, расскажите, почему Вы считаете это необходимым?

В. ЛУКИН: Действительно, было так, вскоре после того, как я оказался в данном позиции, т.е. лет пять тому назад, мы начали готовить доклад о нарушениях прав человека в армии, особенно в связи с призывом, о различных мерах, которые могли бы противодействовать этому нарушению. И в числе таких мер мы предложили создать военную полицию. Дело не в том, что мы её придумали, она существовала и существует в целом ряде стран довольно давно.

Просто мы после некоторого обсуждения, в том числе и с правозащитными организациями многими, решили, что в наших условиях создание военной полиции могло бы принести пользу, потому что армия наша находится, как известно, в казармах, люди проводят там время по-разному. И присматривать за ними со стороны организации, которая не является частью этой всей микрокультуры, я бы так сказал, армейской, было бы очень правильно. Думаю, что то, что в течение пяти лет нас не слушали – это неправильно, это нехорошо. Это говорит о неэффективности работы нашего аппарата. Надеюсь, что сейчас прислушаются.

А. ДУРНОВО: Владимир Петрович, в том же самом докладе, о котором говорила Наргиз, Вы тогда предлагали очень много мер по улучшению положения военнослужащих наших. И военная полиция – это была одна из мер, но она на данный момент единственная. Вас это как-то не настораживает?

В. ЛУКИН: Нет. Некоторые меры пытались принять, но конечно, военная полиция может применяться только в комплексе со многими другими мерами.

Н. АСАДОВА: какими, например?

В. ЛУКИН: Например, мы предлагали вернуть институт гаупвахты. К этой мере прислушались, потому что создавалась странная ситуация, когда, если довольно крупно какой-то военнослужащий нарушал дисциплину, его можно было бы только либо упрекнуть, сделать ему выговор со стороны вышестоящего военного лица, либо просто уже каким-то образом отдать под суд. Между тем, правонарушения такого характерного для армии плана, находятся в промежутке между этими делами. Поэтому введение гаупвахты мы считали правлиьной мерой. Это одно из наших предложений. Там было много предложений, некоторые из них были приняты, но довольно значительное число не было принято. В их числе и как раз мера по созданию военной полиции.

А. ДУРНОВО: ещё один вопрос. Вы тоже тогда говорили о том, что хорошо бы, если бы мальчики, которые призываются, условно говоря, из Ростова, служили бы в Ростове, а не, скажем, где-нибудь под Хатангой. А что этому мешает? Почему их всё равно отправляют кого в Сибирь, кого на Дальний Восток?

В. ЛУКИН: Да, наш разговор носит довольно странный характер. Вы меня спрашиваете, что мешает тем людям, которые осуществляют набор и формируют армию делать так, как мы советуем. Да ничего им не мешает делать так, как советуют правозащитники, в том числе и государственные правозащитники. Но это не в контексте нашего решения находится, не в сфере нашего решения, это находится в сфере решения других людей. Я считаю, что было бы очень хорошо, если бы люди, которые призываются в каком-то регионе, служили бы там. Легче был бы их контакт с родителями, с семьями.

Легче было бы влияние на них, воздействие в случае, если они нарушают каким-то образом дисциплину. И конечно, это могло бы помочь. Мы даже предлагали продумать вопрос, не решать его, здесь очень тонкий вопрос, там есть плюсы и минусы, продумать вопрос в некоторых случаях о создании контингентов, которые базировались бы на призывников из национальных республик. Такое было, кстати говоря, в царской России. И это, наряду с существованием Совета старейшин, которые бы часто посещали, инспектировали эти учреждения, это могло бы заслужить того, чтобы быть серьёзно рассмотренным.

Н. АСАДОВА: Владимир Петрович, если вернуться к вопросу о создании военной полиции, ведь есть люди, которые критикуют эту инициативу и говорят о том, что это будет лишь дополнительная силовая структура, которая будет хапать из бюджета деньги и по сути будут покрывать ту же самую дедовщину. Как этого избежать?

В. ЛУКИН: Да, Вы знаете, любую меру критикуют, и эту меру тоже критикуют, всё, что является творением рук человеческих, заслуживает критики. Но данная критика заслуживает также своей собственной критики, потому что, во-первых, насчёт, как Вы выразились, хапать из бюджета, должны все. Просто дело в том, что можно из бюджета брать деньги для того, чтобы была армия и был в армии порядок, а можно брать из бюджета, чтобы в армии порядка не было.

В частности, создание военной полиции вполне возможно в форме такой – сокращается армия, она всё равно сейчас сильно сокращается, особенно офицерский состав, и за счёт большего или меньшего сокращения создаётся военная полиция. Она не должна быть очень многочисленной, но она должна быть дисциплинированной и хорошо вооружённой. Тогда никто ничего не проигрывает.

Теперь второе. Ваш тезис или критический тезис о том, что она только будет в той же среде и так же ничего не изменится, этот тезис серьёзный, если построить военную полицию таким образом, чтобы она подчинялась Министерству обороны, а значит подчинялась бы тому же командиру округа или крупного подразделения. Это нечто вроде ведомства собственной безопасности по борьбе с коррупцией. Когда всё зависит от воли одного начальника – это неправильно. Конечно, военная полиция должна подчиняться не военным начальникам, а военной прокуратуре или каким-нибудь другим органам, она должна быть автономной и независимой от начальства. Поэтому если это будет так, то у нас может работать независимо, невзирая на то, что ей скажет какой-то начальник, который развёл беспорядок в казарме, в армии, дедовщину и так далее.

Н. АСАДОВА: Спасибо Вам большое.

Источник: Эхо Москвы, 10.12.2009: Владимир Лукин, Валентина Мельникова