[20/06/22] Суд взыскал с ФСИН 100 тыс. руб. компенсации морального вреда за нарушение условий содержания
При повторном рассмотрении дела суд установил, что исправительные учреждения нарушили тайну переписки осужденного с адвокатом, не оказали своевременную и надлежащую медпомощь осужденному, а также не осуществили надлежащий контроль за обеспечением его безопасности.
После возвращения Верховным Судом дела на новое рассмотрение в первую инстанцию та подтвердила, что исправительные учреждения нарушили тайну переписки осужденного с адвокатом и допустили иные нарушения.
В комментарии «АГ» истец поделился, что большая часть его доводов не была надлежащим образом рассмотрена судом, в связи с чем он направил апелляционную жалобу на это решение. Одна из адвокатов считает наиболее интересными рассуждения суда о допустимых и относимых доказательствах, а также о разумной сумме компенсации морального вреда. Другой отметил, что проблема содержания обвиняемых под стражей актуальна в настоящее время, поскольку следственные изоляторы в основном построены в прошлом и позапрошлом веках, когда нормы содержания обвиняемых были совершенно иными.
Как стало известно «АГ», Южно-Сахалинский городской суд Сахалинской области частично удовлетворил требования о взыскании с ФСИН России компенсации морального вреда в пользу бывшего заключенного за нарушение условий содержания в СИЗО и ИК.
Сперва суды не выявили нарушений
Как ранее писала «АГ», в 2019 г. бывший заключенный Михаил Феденко обратился в суд с административным иском о взыскании компенсации морального вреда за нарушение условий содержания в СИЗО и ИК. Обосновывая требования, истец указал, что в период содержания в СИЗО его регулярно запугивали сотрудники следственного изолятора и что на него было совершено нападение, а ему не оказывалась надлежащая и своевременная медицинская помощь, условия содержания были ненадлежащими, а кроме того, администрацией учреждения регулярно вскрывалась его переписка с адвокатом.
Как указал в суде Михаил Феденко, нарушение прав продолжалось и в ИК: в конце января 2015 г. на него было совершено нападение, но администрацией надлежащие меры реагирования не были приняты. Также ему было отказано в предоставлении возможности присутствовать на похоронах его матери в июне 2016 г.
Кроме того, по мнению истца, должностными лицами исправительных учреждений неправомерно измельчались передаваемые родственниками продукты питания; о нарушении условий содержания под стражей также свидетельствует его нахождение за металлическим ограждением при проведении судебных заседаний в Сахалинском областном суде, что нарушает ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
В августе 2019 г. суд отказал в удовлетворении исковых требований, апелляция поддержала данное решение. Суды посчитали, что администрации СИЗО и ИК действий, нарушающих права и законные интересы истца, не совершили, не создали препятствий к осуществлению его прав. Вместе с тем кассационный суд направил дело на новое апелляционное рассмотрение. В результате этого апелляцией было принято решение о частичном удовлетворении иска: была взыскана компенсация морального вреда в размере 20 тыс. руб. за нарушение прав истца в части несвоевременного оказания медицинской стоматологической помощи и в части цензуры переписки с адвокатом. Данное определение было оставлено кассационным судом без изменения.
Верховный Суд указал на множество допущенных нижестоящими инстанциями нарушений
В кассационной жалобе в Верховный Суд РФ Михаил Феденко просил отменить апелляционное и кассационное определения и направить дело на новое рассмотрение. Рассмотрев дело, Судебная коллегия по административным делам ВС, ссылаясь на ч. 2 и 6 ст. 12, ч. 1 ст. 13 УИК РФ, напомнила, что осужденные имеют право на вежливое обращение со стороны персонала учреждения, исполняющего наказания; не должны подвергаться жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или взысканию; имеют право на охрану здоровья, включая получение первичной медико-санитарной и специализированной медицинской помощи в амбулаторно-поликлинических или стационарных условиях в зависимости от медицинского заключения; право на личную безопасность.
Рассмотрев дело, ВС указал: факт нападения на Михаила Феденко был установлен и подтверждался его медицинской картой, однако нижестоящие суды не дали оценки, являлось ли такое нападение следствием ненадлежащего исполнения обязанностей сотрудниками администрации по контролю и надзору за осужденными. Он посчитал, что ходатайство Михаила Феденко о вызове в суд свидетелей, которые содержались в той же камере, что и он, и могли подтвердить этот факт, судом первой инстанции было необоснованно отклонено.
Верховный Суд признал, что апелляционное и кассационное определения являются неправильными в части отказа Михаилу Феденко в присуждении компенсации за нарушения условий содержания под стражей и содержания в исправительном учреждении, выразившиеся в несоблюдении СИЗО санитарно-гигиенических требований. Нарушения проявились и в отказе ИК предоставить возможность осужденному присутствовать на похоронах матери, в неприменении в отношении него мер безопасности, в отсутствии надлежащего реагирования в связи с совершенным на него нападением, в нарушении ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ввиду содержания его за металлическим ограждением при проведении судебных заседаний в Сахалинском областном суде и в части размера компенсации морального вреда, который определяется в зависимости от степени допущенных нарушений. В связи с этим ВС отменил обжалуемые судебные акты в указанной части и направил дело в этой части в суд апелляционной инстанции на новое рассмотрение.
Повторно изучив материалы дела, апелляционная инстанция пришла к выводу о том, что, исходя из содержания заявленных административным истцом требований, к участию в деле в качестве административных ответчиков подлежат привлечению ФСИН России и МВД России. В связи с этим апелляционный суд отменил решение первой инстанции в рассматриваемой части и направил дело на новое рассмотрение.
В ноябре 2021 г. к участию в деле в качестве ответчиков были привлечены ФСИН России и МВД России, а также Судебный департамент при Верховном Суде РФ в качестве административного соответчика.
При новом рассмотрении суд частично удовлетворил иск
Оценивая доводы истца о том, что он находился в антисанитарных камерах, Южно-Сахалинский городской суд отметил (решение есть у «АГ»), что Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, принятые в Женеве 30 августа 1955 г., предусматривают, что все помещения, которыми пользуются заключенные, должны отвечать всем санитарным требованиям. В силу ч. 3 ст. 101 УИК РФ администрация исправительных учреждений несет ответственность за выполнение установленных санитарно-гигиенических и противоэпидемических требований, обеспечивающих охрану здоровья осужденных.
Как указал суд, из материалов надзорных производств установлено, что обращения Михаила Феденко о ненадлежащих условиях содержания, о неудовлетворительном санитарном состоянии камер СИЗО проверялись с участием специалистов территориального управления Роспотребнадзора по Сахалинской области и своего подтверждения не нашли. Специалистами дезинфекционной станции регулярно проводились работы по дератизации помещений следственного изолятора, а при обходах камер и иных помещений изолятора специалистами следов грызунов не было обнаружено. Показания свидетеля А. о ненадлежащем санитарно-гигиеническом состоянии камеры (в которой содержался истец) были отклонены, поскольку, заметила первая инстанция, свидетель содержался в данной камере в разное время с истцом.
Доводы о некачественном приготовлении пищи, как пояснил суд, также проверялись по жалобе истца с участием специалистов территориального управления Роспотребнадзора и своего подтверждения не нашли. Питание было организовано в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 11 апреля 2005 г. № 205.
Суд отклонил и доводы о нарушении прав Михаила Феденко вследствие измельчения сотрудниками исправительного учреждения продуктов, передаваемых родственниками. Он указал, что тщательный досмотр передач и посылок, включая вскрытие заводских упаковок продуктов, разрезание продуктов на части в целях недопущения проноса запрещенных предметов на территорию учреждения, установлен Инструкцией об организации службы по обеспечению надзора за подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными, содержащимися в следственных изоляторах и тюрьмах, утвержденной приказом Министерства юстиции от 3 октября 2005 г. Таким образом, действия сотрудников учреждения в названной части соответствуют требованиям закона, посчитала первая инстанция.
Также были отклонены доводы о повышенной влажности в камерах СИЗО. Суд пояснил, что, согласно протоколу замеров микроклимата, произведенных старшим врачом-эпидемиологом ФСИН России, влажность в камере на момент содержания в ней Михаила Феденко была соответствующей требованиям.
Оценивая аргументы Михаила Феденко о неприменении к нему мер безопасности, суд указал, что получение осужденным телесных повреждений в результате действий неустановленных лиц в период отбывания наказания в ИК в целом не освобождает государство от ответственности за причинение вреда здоровью осужденного, возникшего во время его содержания в закрытом исправительном учреждении государственной пенитенциарной системы. Первая инстанция пришла к выводу о ненадлежащем исполнении ИК обязанности по обеспечению безопасности нахождения осужденных на территории исправительного учреждения, выразившемся в отсутствии надлежащего контроля со стороны администрации исправительного учреждения за действиями лиц, находящихся на территории этого учреждения, что привело к возможности причинения телесных повреждений осужденному лицу. Вместе с тем суд посчитал несостоятельными утверждения истца о ненадлежащем исполнении обязанности СИЗО по обеспечению его безопасности.
По мнению суда, в ходе рассмотрения дела не нашли своего подтверждения указания Михаила Феденко о допущенном ИК нарушении его прав в связи с неправомерным отказом присутствовать на похоронах матери. Суд отметил, что не подтвердился факт обращения заключенного с заявлением о предоставлении краткосрочного выезда на похороны в порядке, предусмотренном положениями Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений. При этом подчеркнуто, что заявление отца осужденного, поданное через интернет-приемную на имя начальника УФСИН России по Сахалинской области, о разрешении его сыну присутствовать на похоронах его матери не может быть расценено как заявление самого осужденного, оформленное в соответствующем порядке.
Истец не представил бесспорных и достаточных доказательств того, что в результате его содержания в пределах металлического ограждения в зале судебного заседания ему был причинен реальный физический вред, глубокие физические или психологические страдания, сославшись лишь на одну констатацию факта нахождения за металлическим ограждением, посчитал суд. Он подчеркнул, что само по себе нахождение истца в зале судебного заседания за металлическим ограждением не может расцениваться как унижающее честь и достоинство личности.
«Переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей и подвергается цензуре. Цензура осуществляется администрацией места содержания под стражей, а в случае необходимости – лицом или органом, в производстве которых находится уголовное дело», – отмечается в решении. Обращаясь к правовой позиции КС РФ, выраженной в Постановлении от 29 ноября 2010 г. № 20-П, суд указал, что цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации учреждения обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь.
Суд принял во внимание, что ранее апелляционная инстанция установила нарушение прав Михаила Феденко в части несвоевременного оказания медицинской стоматологической помощи, в части цензуры переписки с адвокатом и что в названной части судебный акт был оставлен без изменения. В связи с этим суд первой инстанции при новом рассмотрении не дал повторную оценку в этой части, учтя данные нарушения при определении размера подлежащей взысканию компенсации.
В итоге суд определил ко взысканию с ФСИН России в пользу Михаила Феденко компенсацию за нарушение условий его содержания в СИЗО и ИК в размере 100 тыс. руб. В удовлетворении остававшейся части исковых требований суд отказал, признавая их необоснованными и не подлежащими удовлетворению.
В комментарии «АГ» Михаил Феденко сообщил, что с вынесенным решением невозможно согласиться, так как большая часть его доводов не была надлежащим образом рассмотрена судом первой инстанции. В связи с этим он уже направил апелляционную жалобу на это решение (есть у «АГ»).
В жалобе он указал, что суд, оценивая его доводы о содержании в антисанитарных условиях, не привел реквизиты ответа Роспотребнадзора по Сахалинской области, который проводил проверку, а также не указал дату подачи жалобы и дату фактического проведения проверки. «Суд не выяснил, почему проверки по моим жалобам проводились без моего участия и почему были повторные жалобы на одни и те же факты», – пояснил Михаил Феденко.
Он отметил, что суд не проверял фактическое исполнение проведения дератизации по конкретным камерам, где находился осужденный, также не выяснял регулярность проведения названных мероприятий. Акты выполненных работ в решении не указаны. Кроме того, если финансовые документы были уничтожены, то суд не проверил регламент и журнал по уничтожению документов. Выписку из банков по расчетным счетам суд не запрашивал, так же, как и иные документы, которые могут подтверждать покупку веществ для дератизации.
Михаил Феденко указал, что судом не было установлено, кто составил записи в книге качества приготовления пищи и насколько такие записи объективные. Не была также, по мнению истца, обоснована законность измельчения продуктов питания, передаваемых родственниками, а ссылка на приказ Минюста не предоставляет ясности, так как отсутствует норма, на которую ссылается суд.
В апелляционной жалобе подчеркивается, что суд посчитал несостоятельными его доводы об обеспечении безопасности в СИЗО, однако документальных доказательств, что ему была обеспечена безопасность, судом не приведено, в том числе отсутствует и ссылка на решение начальника СИЗО.
По мнению Михаила Феденко, при изучении его доводов о содержании в металлической клетке в зале судебного заседания судом была искажена интерпретация прав человека. Он подчеркнул, что документального обоснования содержания его в клетке в деле нет, а на момент проведения судебного заседания апелляционной инстанции приговор и вовсе не вступил в законную силу, а значит, он был невиновным, однако суд уже посадил его в клетку.
В связи с изложенным Михаил Феденко просит апелляцию изменить решение суда первой инстанции и удовлетворить его требования в полном объеме.
Адвокаты прокомментировали позицию суда
Председатель Коллегии адвокатов Республики Марий Эл «Тезис» Оксана Ухова считает, что решение по рассматриваемому делу – очень интересный судебный прецедент. Особенно интересны в нем рассуждения суда первой инстанции о допустимых и относимых доказательствах, а также о разумной сумме компенсации морального вреда, отметила адвокат. «Прочтение документа, к сожалению, приводит к выводу о том, что судом все же отдается предпочтение доказательствам более сильной стороны и игнорируются по формальным основаниям доводы и аргументы истца, более слабой стороны в рассматриваемом деле», – прокомментировала она.
Адвокат подчеркнула, что суд не принял во внимание показания свидетеля о гигиеническом состоянии камеры, где находился истец, ссылаясь на несовпадение дат пребывания их в камере, хотя временной интервал был минимален. Суд также не готов принять в качестве доказательства нарушения температурно-влажностного режима в камере протокол лабораторных измерений микроклимата, видимо предоставленный стороной истца по тем же основаниям, уточнила адвокат.
Все это, по мнению Оксаны Уховой, в целом говорит о том, что сформулированные в Постановлении Пленума ВС РФ от 25 декабря 2018 г. № 47 принципы распределения бремени доказывания с трудом воспринимаются судебной системой, и сама необходимость защиты прав осужденного на содержание под стражей в условиях, совместимых с уважением их человеческого достоинства, также не выглядит для суда бесспорной. Вместе с тем адвокат обратила внимание, что само по себе такое решение суда, которое в целом вынесено в пользу истца, уже является большим шагом в изменении сложившейся в стране ситуации.
Адвокат полагает, что решение суда одновременно вскрывает и еще один важный вопрос о необходимости пересмотра нормативных актов, определяющих правила содержания лиц под стражей: «В судебном акте по большому количеству вопросов, поставленных истцом, суд принял сторону ответчика, ссылаясь на соблюдение последним инструкций, ведомственных наставлений и утвержденных порядков. Следовательно, должны быть пересмотрены и эти документы, если в них закреплены правила и инструкции для персонала учреждений, соблюдение которых приводит к умалению основополагающих прав человека, унижению его человеческого достоинства».
«Естественно, еще очень много вопросов будет вызывать присуждаемая по таким делам денежная компенсация, как и во всех делах, связанных с компенсацией морального вреда. Особенно остро такой вопрос звучит в ситуации, когда государство констатирует, что компенсацию просит человек, совершивший наказуемый государством проступок. Влияет ли в этом случае личность истца на его право на уважение его личности и его прав?» – задалась вопросом Оксана Ухова.
Она отметила, что у Европейского Суда по правам человека по этому поводу имеются устоявшиеся позиции. Так, в Постановлении «Дзецяк против Польши» Суд уже разъяснял, что способы и методы исполнения наложенного на осужденного наказания не должны подвергать его нравственным страданиям или трудностям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страданий, присущий содержанию под стражей. Кроме того, здоровье заключенных и их благополучие должны обеспечиваться надлежащим образом с учетом практических потребностей тюремного заключения, пояснила адвокат. Оксана Ухова подчеркнула, что в этих рассуждениях ЕСПЧ отсутствует разграничение предоставляемых осужденному прав в зависимости от тяжести совершенного им преступления либо срока наказания, к которому приговорен осужденный.
Партнер АБ ZKS Алексей Буканёв с сожалением констатировал, что доводы заявителя не были услышаны судом в полном объеме. Адвокат отметил, что проблема содержания обвиняемых под стражей, конечно же, актуальна в настоящее время, поскольку следственные изоляторы в основном построены в прошлом и позапрошлом веках, когда нормы содержания обвиняемых были совершенно иными.
По мнению Алексея Буканёва, сложность данных исков в том, что заключенный под стражу, осужденный фактически борется один с государством. Возможности для доказывания практически ничтожны, поскольку сбор доказательств фактически невозможен, пояснил он. «Все проверяющие и надзирающие государственные органы также не заинтересованы и находятся в некоторой зависимости друг от друга. Кроме того, проблема подачи заявлений обвиняемыми, находящимися в СИЗО, вообще никак не затрагивается. Ведь заключенный подает заявление при проверке сотруднику СИЗО, который не расписывается на второй копии, никакой талон не выдается. На практике такие заявления часто пропадают, причем не всегда по “злой воле”. Доказать, что ты передавал заявление, практически никак не возможно. Опровергая доводы, суд ссылается на то, что официальных обращений от заявителя не было», – поделился адвокат.
Алексей Буканёв заметил, что суд назначил небольшой размер компенсации, но с государства большую сумму взыскать практически невозможно. «Полагаю, что пока не будет работать “наказание рублем” государства, реформы деятельности ФСИН, да и всех правоохранительных органов, будут идти достаточно медленно», – заключил адвокат.
Источник:
